...Том Уолкер погиб через шесть лет, разбившись на своей машине, когда ехал на очередной репортаж...

Через несколько лет родился я. Мы жили тогда на другом конце необъятной Родины, и меня на лето отправляли в Казахстан, к деду. Дабы не мешал родителям нормально отдохнуть...
Впервые этот нож я увидел, когда мне было шесть лет. И с тех пор, каждое лето, я мечтал его заиметь. На какие только хитрости не пускался каждый год, чтобы заполучить вожделенный подарок. Но дед был неумолим. Таскал его при себе, пользовал его в хвост и гриву, но в руки мне не давал.
Чего греха таить, стащил я его один раз. И тогда впервые понял, что у ножей есть душа. Я прибежал к друзьям, вытащил нож и начал хвастаться. Размахивал им, ощущая приятную тяжесть в руке, и домахался до того, что нож очень красиво и нежно рассек мне руку. Рана неглубокая, но кровь хлынула от души. Страшно не было, но нож я аккуратно положил на место, и с тех пор относился к нему весьма уважительно. Он уже приобрел себе хозяина и как-то не торопился с ним расставаться. И оставил мне тонкий шрам на руке навсегда, как напоминание, что ножи не любят глупого с ними обращения...

Нож прослужил деду всю оставшуюся жизнь. Дважды спасал от гибели, один раз - от хулиганов. И еще раз - от разъяренной взбесившейся собаки, которая почему-то решила, что она - дикая собака Динго. И никогда не терялся, честно служа ему верой и правдой...

Два месяца назад моего деда не стало.
По его просьбе нож положили ему в гроб. Он так и остался его охранять навсегда...

***

...Иногда мечты сбываются. В этом я убедился, когда вдруг выпала возможность приобрести такой нож.
- Подумал хорошо? - спросила ворчливо жаба.
- Ясен пень, - ответил я и стукнул себя в грудь. - Берем!
- О, Господи... - проворчала жаба, и, подумав, добавила. - А как же бюджет для покупки другого ножика? Ну, этого... как его там?
- Ай, потом! - отмахнулся я. - И вообще, кто в доме хозяин?
Жаба обиделась и заткнулась.
А я уже представлял себя этаким героем-ковбоем, скачущим по прерии. Ветер ласково развевает мои длинные волосы, я весь такой из себя мачо, мускулистый и сильный, одним движением останавливаю мустанга. Спрыгиваю на землю и вразвалочку иду под навес, где меня ждет прекрасная Дженни. Она улыбается, ставит передо мной чашку с мясом, кофе и извиняющимся тоном говорит:
- Любимый, только я забыла нож и вилку...
Я, этак небрежно отмахнувшись рукой, отвечаю ей:
- Настоящие мужчины едят только с ножа, - и достаю свой нож.
Одним движением отрезаю кусок, подцепляю его острием и отправляю в рот, поигрывая мускулами.
И замечаю в задумчивости, что стою и рассматриваю себя в зеркало... Да уж... Да меня мустанги оборжут, если я разденусь.
Пришлось топать на кухню, чтобы не видеть себя, незагорелого и немускулистого, дабы мечты не рухнули окончательно. Дженни тихо хихикнула и растаяла в дымке. Ничего она в настоящих мужиках не понимает, вздохнул я.
Спасибо, хоть жаба продолжала думать о своем, о наболевшем, не мешая мне своей ворчливостью.
Всю ночь ворочался, вспоминая приятную тяжесть ножа в руке. Да так и уснул. Дженни решила мне не сниться, чтобы не нарваться на неприятности...

Через несколько дней пришло сообщение, что нож доставлен. Думаю, мою жабу укачало, когда я подпрыгивал от радости. И еще через несколько дней я дрожащими руками открывал пакет с посылкой, стараясь стереть глупую улыбку с лица. Мустанги на меня поглядывали уже с уважением.
- Ну что, кого режем? - деловито осведомился я у ножа.
Он гордо молчал, поблескивая лезвием. Видимо, по-русски не очень понимал. Я поскреб в затылке и решил побрить волосы. На руке, естественно. Нож презрительно хмыкнул и сбрил все, что я захотел сбрить.
- Нет, это-то понятно, ты острый и все такое, но, может, все же порежем чего-нибудь?
Друг, который пересылал мне нож, сказал, что, когда держишь нож в руке, то возникает желание его во что-нибудь воткнуть. У меня тоже возникло такое желание. Подумав немного, я вытащил старый проверенный временем тестер - здоровенный телефонный справочник. Нож вошел в него, как спица в масло, пробив его насквозь. Заодно пробив немного обшивку дивана. Нового, купленного совсем недавно. Мустанги снова начали ржать. А мне представилось, как мне этим же ножиком за попорченную обшивку шустро накостыляют по башке. Вот же блин! И, словно отозвавшись на мое расстройство, нож вывернулся в руке, выскочил и снова воткнулся в диван. Пробив его уже до самой своей рукояти.
Ёлки зеленые! Теперь с меня скальп точно снимут...
Вы знаете, когда мужчина хочет жить и не хочет быть убитым сковородкой, он идет на всякие ухищрения, которые, правда, не всегда спасают ему жизнь.
Жить мне хотелось очень. Поэтому, придумав страшную историю о нападениях неизвестных злоумышленников на наш диван, я отсрочил себе казнь, перемыв всю посуду и пропылесосив комнаты. Жена не поверила, конечно, но и сковородку в руки не взяла. Видать, блеск перемытой посуды пересилил желание прибить меня сейчас же...
А как же иначе? Мачо мачами, но не каждый мачо умеет с перепугу так посуду мыть...)))

Еще несколько дней я носился с ножом, как с писаной торбой. Даже пытался спать с ним, положив под подушкой. Но, когда однажды утром, он свалился мне на ногу, соскользнув с простыни, отпало все желание прятать его под подушку. Да и не спят настоящие мужики с ножами под подушкой. Ну, или почти не спят...
Тяжелый, увесистый. Красивый. Надежный. Еще дофига чего можно про него сказать. Да уже больше сорока лет говорят. Я всего лишь скромно поддержу все дифирамбы, которые ему поют.
И я снова скакал на верном мустанге, обвеваемый теплым встречным ветерком, в объятия любимой Дженни. Осматривался по сторонам, ожидая нападения зловредных индейцев. Ух, я им покажу, нефига было мой диван так стрелами утыкивать! Но индейцы не торопились, зная, какой у меня крутой ножик теперь есть. Правильно, потому как этой штукой скальп ежели снимать - снимет запросто полголовы в придачу. Потому индейцы и не совались.
Но на этом мои скачки по прериям и заканчивались. Я пользовал потихоньку нож, наслаждаясь чудесным резом и толстой рукоятью. Уж не знаю, кто и что говорил про толстые, почти квадратные рукоятки, но мне они очень нравятся. В руке фиксируется надежно. Из-за такой рукояти лезвие кажется тонким и узким, но в этом-то его прелесть. Деликатные резы, силовые - такой рукоятью очень хорошо управлять процессом. Чего я только не строгал лезвием - все поддавалось контролю изумительно.
Не буду рассказывать о резах на продуктах. Потому что не резал. Ага, честно! Не пришлось еще. Попробую на природе, когда возьму его с собой прогуляться. Наверное. А вот насчет всего остального, что уже пришлось порезать-покромсать, скажу - великолепно! Я просто наслаждался. Его вогнутые спуски - это что-то нечто.

Кто-то сказал, что латунные больстеры требуют постоянного ухода и чистки. Но я так и не зачистил их до блеска. Мне они как-то так больше нравятся. И вообще, нож был взят, как походно-вспомогательный, но рука так и не повернулась взять его с собой на природу. Брал только в поездки, в другие города, чтобы был с собой, на всякий случай. И, чувствую, так он и останется в роли походно-городского ножа широкого применения. Потому что так приятно ощущать эту тяжесть в кармане или в чехле на поясе, чувствуя себя вооруженным до зубов. И нож пока что не подвел...
Теперь он вполне понимает все по-русски. И не пытается выскользнуть из руки на колени или на диван. И вполне спокойно справляется с задачами, которые я ему подсовываю.
Мустанги уже не ржут, понимая, что запросто могут огрестись. Индейцы больше не нападают на диван, остерегаясь попасть под горячую сковородку жены. И только Дженни украдкой вздыхает, когда я скачу мимо на верном мустанге, подбоченясь, и положив руку на чехол, где лежит верный, проверенный временем Buck-110.
И очень надеюсь, что он прослужит мне столько же, сколько служил моему деду. Пора повторить традиции, верно?)).

Еще долго будут спорить любители тех или иных ножей о достоинствах своих любимцев. Но одно останется навсегда - любовь к мечте, даже когда она сбывается. Тем более, с помощью любимых людей)).

Ниже фотографии. Простите за баяны некоторые, но новых фотосессий пока не делал. Как будут - выложу.

Спасибо за внимание.